Исследователи рассказывают о самых знаковых авангардных памятниках города и о том, на что обращать внимание, чтобы понять специфику ленинградского стиля.

Понять, насколько развит конструктивизм в Санкт-Петербурге и какую роль он играет в городе, не так уж просто. Некоторые исследователи даже называют авангард «изгоем» и «несуществующим слоем», настолько незамеченным он остаётся в городе на Неве. Создатель проекта «Соварх» Александр Стругач объясняет это «высокой конкуренцией»: «В Питере с его плотным слоем исторической застройки, с ансамблями барокко, модерна и классицизма авангард пока что не воспринимается как состоявшийся слой культурного наследия. При этом он разрушается, и объяснить, что это ценно, становится всё сложнее».

Между тем, в 1920–1930-х годах в Ленинграде создавались уникальные здания и комплексы, формировались свои школы и приёмы. По мнению исследователя, соавтора книги «Архитектура ленинградского авангарда» Маргариты Штиглиц, на ленинградский авангард повлияли модерн и неоклассика, во многих зданиях есть отсылки к ней. Ещё одна важная особенность — внимание к выразительности художественной формы. Стругач отмечает, что на формирование стиля повлияло две линии: «Малевич, работавший здесь вместе с учениками, и его идеи супрематизма. И Мендельсон, привнёсший европейские черты». Около 80 зданий этого периода стоят на государственной охране, но ещё большее количество в таком статусе нуждается.

Strelka Magazine попросил исследователей авангарда выделить десять самых важных для города памятников и объяснить, в чём их ценность и в чём индивидуальность ленинградского стиля.

Маршрут по городу можно посмотреть по ссылке в Google Maps.

Адрес: район у метро «Нарвская»​

Годы постройки: 1925–1935

Район метро «Нарвская» — настоящий заповедник авангарда. Его также можно назвать полем для экспериментов. Ведь именно здесь были построены первая школа советского Ленинграда, первые райсовет, жилмассив и крупный ДК. Архитектор Александр Стругач отмечает, что на Нарвской, в отличие от многих других районов, сохранилось уникальное планировочное решение. «Лев Ильин, очень хороший планировщик, предложил создать систему двух центров. Ими стали две площади — историческая вокруг Нарвских ворот и новая, на которой построили Кировский райсовет. Эту идею полицентричности Ильин развивал и дальше как свою творческую линию. Позднее, в генеральном плане Ленинграда, он добавит к существующему историческому центру города с Невским проспектом новый центр с Московским».

Наиболее ценной деталью комплекса Стругач называет жилмассив на Тракторной улице (1925–1927, А. И. Гегелло, А. С. Никольский, Г. А. Симонов). Для его создания архитектор Симонов специально ездил перенимать опыт в Германию и Швецию и создал вполне европейскую архитектуру. Шестнадцать трёх- и четырёхэтажных корпусов, смотрящих друг на друга, отрицают петербургский принцип сплошной застройки улицы. Интересно то, что здания не повторяют друг друга зеркально. В них по-разному сгруппированы и выполнены балконы, лестницы, карнизы. Визитная карточка Тракторной улицы — выразительные полуарки на угловых домах.

«Нарвский комплекс строили из того, что было: в некоторых зданиях использовали кирпичи от старых домов, а на Тракторной перекрытия делали из трамвайных рельсов. К тому же в них не сделали ванные комнаты, хоть рабочие и настаивали на этом. Дело было в том, что советская промышленность тогда просто-напросто не выпускала ванн», — рассказывает Александр.

Маргарита Штиглиц выделяет ещё несколько важных зданий комплекса. Два из них расположены на площади Стачек: Дворец культуры имени А. М. Горького (дом 4, 1925–1927), универмаг и фабрика-кухня (дом 9, 1929–1931). И ещё два — на проспекте Стачек: школа имени 10-летия Октября (дом 5, 1925–1927) и Кировский райсовет (дом 18, 1930–1935). Последний, по словам Штиглиц, не имеет равных среди памятников конструктивизма по градоформирующей роли. «Здание буквально бросается в глаза аффектированным силуэтом, напряжённым противоборством горизонталей и вертикалей, столкновениями жёстких и мягких округлых объёмов. Гипертрофированные, „бесконечные“ полосы остекления звучат гимном ленточному окну». Действительно, длина остекления достигает 120 метров, что для Ленинграда большая редкость. Райсовет имеет выразительный вертикальный акцент — 50-метровую башню с зубцами-балконами.

Адрес: Набережная реки Карповки, 13​

Годы постройки: 1931–1935

Первый дом Ленсовета — пример элитного жилья эпохи авангарда. В этом довольно большом здании всего 76 квартир по три-шесть комнат, некоторые двухуровневые. Для партийных работников создавались улучшенные условия жизни, от дубовых внутриквартирных лестниц и встроенной мебели до солярия на крыше и беседки во дворе. Были даже идеи специально построить через реку Карповку пешеходный мост, ведущий к дому.

«Поскольку город раньше часто затапливался, дома на набережных необходимо было поднимать на цоколь. А так как в этом доме на втором этаже находился детский сад и из него нужно было предусмотреть пути эвакуации, архитекторы заложили внешние лестницы», — говорит Александр Стругач. Евгений Левинсон, проектировавший здание в соавторстве с Игорем Фоминым, называл эти лестницы «наглядной пропагандой» пластических свойств железобетона. И хоть в ленинградском климате они были не очень удобны для использования, сегодня их можно считать одним из символов дома.

«Здесь ярко проявились черты завершающей стадии стиля, овеянной духом экспрессионизма и получившей отпечаток ар-деко, — описывают архитектурные особенности дома Штиглиц и Кириков. — Динамичная игра объёмов, контрасты криволинейных и прямоугольных частей, противопоставление лёгкой нижней галереи тяжёлому верхнему массиву, чередование ровных поверхностей и глубоких впадин, выступающие клиньями висячие углы и парящие наружные лестницы — во всём этом проступает тенденция к нарочитой формальной остроте. Изощрённость рисунка всех фасадов, включая дворовые, отвечала элитному статусу дома».

Адрес: Каменноостровский проспект, 42

Годы постройки: 1931–1938

Недалеко от дома на набережной Карповки находится ещё одно творение Левинсона — Дом культуры имени Ленсовета, бывший ДК Промкооперации. Здание можно назвать конструктором, ведь оно включило в себя дореволюционный «Спортинг-палас», находившийся на этом месте. В этом неоклассическом комплексе был ресторан, кино- и концертный зал, а также зал для катания на роликовых коньках. В 1930-е годы было решено перестроить опустевшее к тому времени здание на новый лад, сохранив развлекательные функции.

В новом доме культуры размещалось два зала: театральный с потолком в форме рупора для лучшей акустики и небольшой кинозал, выступающий на углу в форме сектора. Планировалась также спортивная зона с бассейном, но она не была построена. Не была также реализована в полную высоту башня, хоть Левинсон неоднократно просил увеличить её с построенных 30 метров до запланированных 46. Из-за этой потери высоты здание кажется лишённым яркого акцента и слегка растянутым.

Авторы книги «Архитектура ленинградского авангарда» проводят интересную параллель между угловым витражным помещением библиотеки ДК и Баухаузом. «Навесные стеклянные плоскости, за которыми спрятаны стеклянные конструкции, захватывают угол, образуя единый крупный объём. Столь радикальный функционалистский приём объёмного остекления был навеян Баухаузом Гропиуса, но в окончательном варианте чистые прозрачные поверхности покрылись геометрической паутиной переплётов. Пронзительной нотой звучит одинокий, случайный балкон, неожиданно вынырнувший на стеклянный экран».

Адрес: Троицкая площадь, 1​

Годы постройки: 1929–1933

Архитектура авангарда развивалась на окраинах Ленинграда, но иногда в виду важности проектов их пускали в исторический центр. Ярким примером служит дом-коммуна политкаторжан, построенный прямо напротив Петропавловской крепости.

Общество политкаторжан было организовано в 1921 году, в него входили бывшие узники царских тюрем и ссылок. В конце 1920-х оно насчитывало 2 759 человек и имело свыше 50 филиалов по всей стране. Правда, на момент строительства дома-коммуны для членов общества и их семей существовать обществу оставалось несколько лет — до 1935 года. Многие жители дома вновь стали жертвами репрессий, о чём говорит мемориальный камень рядом с ним. Но тогда, на момент строительства, вряд ли кто-то мог это предположить — проектировали здание для светлого будущего, с общим бытом и культурной составляющей.

В доме-коммуне, разделённом на три корпуса, 200 двух- и трёхкомнатных квартир, спроектированных из расчёта один человек на комнату. В квартирах, как и положено в подобных домах, не было кухонь, лишь электрические шкафы для подогрева пищи. Для жителей была создана развитая инфраструктура: зал на 500 мест, столовая-ресторан, детский сад, солярий, прачечная, библиотека. При доме также работал музей каторги и ссылки. Большинство этих зон находилось на первом этаже, и архитекторы удачно выделили его ленточным остеклением. Создаётся ощущение, что здание парит или плывёт над землёй.

В минуте ходьбы от дома политкаторжан, на Кронверкском проспекте, 9, стоит ещё одно интересное здание эпохи авангарда, построенное теми же архитекторами (Г. А. Симонов, П. В. Абросимов, А. Ф. Хряков), — Академия железнодорожного транспорта имени товарища Сталина. Считается, что формой оно повторяет очертания серпа и молота. Выразительно смотрится изогнутый фасад и врезанные в него вертикальные лестничные клетки. Завершается корпус парящим в воздухе клином.

Адрес: Московский проспект, 152​

Годы постройки: 1929–1931

На Московском проспекте стоят сразу два интересных авангардных здания. Первое — ДК имени Ильича, построенный для работников завода «Электросила». Его проектировал Николай Демков. В большинстве случаев этот архитектор создавал типовые общественные здания, но в случае с ДК Ильича речь идёт об уникальном проекте, считающимся самым значимым у этого архитектора.

Сверху дом культуры напоминает зигзаг. Ближе к Московскому проспекту расположена театральная часть с залом, вестибюлем и фойе. Клубная часть с комнатами для кружков, спортивных занятий и столовой отнесена вглубь участка. Однако с помощью остеклённых и глухих деталей архитектор создаёт диалог между ними. «С южной стороны трапециевидные эркеры фойе первого этажа вбирают стеклянными складками свет и создают эффект пульсации пространства. Фойе второго этажа, распахнутое большими лежачими окнами на Московский проспект, походит на застеклённую террасу. Просторная лестница клубной части освещена двумя вертикальными витражами. Вход в клубную зону прорезает сбоку глухую стену — огромный белый квадрат. Ему вторит белый прямоугольник торца гимнастического зала с чёрным кругом оконного проёма», — описывает здание Маргарита Штиглиц.

Адрес: Московский проспект, 129

Годы постройки: 1931–1935

Напротив дома культуры находится более монументальный Московский райсовет. Это первый крупный проект Игоря Фомина (сына известного архитектора Ивана Фомина). Планировочной находкой и самой яркой частью здания можно считать пятиэтажный гигантский цилиндр. В нём по кругу были расположены самые часто посещаемые отделы райсовета. Вместо коридорной системы они связывались галереями, а в центре цилиндра находился перекрытый куполом зал. Интересно, что окна не образуют вертикальных или горизонтальных акцентов, они, как и всё оформление цилиндра, равномерно распределены. Остальная часть здания во многом повторяет планировку других райсоветов. В продольном корпусе находились административные подразделения, а в круглом — зрительный зал.

Даже при простом визуальном сравнении двух памятников на Московском проспекте чувствуется, что второй построен позже и не в таком чистом стиле, как первый. Такую «размытую лексику конструктивизма», по словам Штиглиц, тоже можно считать одним из признаков ленинградского авангарда.

Адрес: Пионерская улица, 53​

Годы постройки: 1926–1928

Фабрика «Красное знамя» была одним из самых крупных текстильных предприятий в стране. В начале XX века ей принадлежало 40 процентов трикотажного рынка России. В 1920-е весь фабричный комплекс было решено переоборудовать, для чего привлекли мастера промышленного строительства, немецкого архитектора Эриха Мендельсона. К сожалению, его изначальный смелый и талантливый проект не был воплощён. Препятствием стало и недовольство ленинградских архитекторов тем, что иностранец получил проект без конкурса, и невозможность воплотить его на конкретном участке. Мендельсон отказался от авторства и прекратил работу с Ленинградом. Единственным полностью реализованным его детищем на «Красном знамени» стала силовая подстанция. Но даже она, по словам исследователей, оказала большое влияние на весь ленинградский авангард.

Подстанция состоит из нескольких блоков. Вдоль Пионерской улицы тянется прямоугольный, с вертикальным ритмом витражей и железобетонных рам. Он заканчивается эффектным скруглением. В нижнем округлом кирпичном ярусе помещались фильтры, в верхнем объёме — резервуары с чистой водой. Этот верхний почти глухой перетянутый обручами объём создаёт метафору корабля, тянущего за собой остальной комплекс фабрики.

По словам Кирикова и Штиглиц, подстанция может считаться манифестом Мендельсона: «В её архитектурном образе органично слиты приёмы функционализма и экспрессионизма, убедительно воплощён постулат архитектора „функция плюс динамика“. Это произведение, поначалу не получившее общего признания, стало одним из ключевых в развитии ленинградского авангарда».

Адрес: 25-я линия Васильевского Острова, 6​

Годы постройки: 1929–1931

Ещё один фабричный шедевр ленинградского авангарда стоит на 25-й линии Васильевского острова. Завод на этом месте был основан ещё в середине XIX века. Очередное переименование и модернизация пришлись на 1920-е годы. Тогда-то к работе над проектом и был привлечён «советский Пиранези» Яков Чернихов. Он создаёт выразительную водонапорную башню и канатный цех (последний уже утратил исторический вид).

Форма водонапорной башни при всей простоте демонстрирует возможности железобетона. На узком и высоком параллелепипеде, в котором помещается лестница, установлен цилиндр для резервуара с водой. Его центр смещён, подпорками служат две тонкие вертикали. По форме башня напоминает гвоздь, что созвучно выпускаемой продукции. «Башня „Красного гвоздильщика“ — уникальный пример состоявшегося проекта Чернихова, — говорит Александр Стругач. — У архитектора мало реализованных зданий, мы больше знаем его по графике и фантазиям. Я очень советую посмотреть его книги „Архитектурные фантазии. 101 композиция“ и „Конструкция архитектурных и машинных форм“. В них даже слова странно сочетаются. В этой башне воплотился масштаб личности архитектора. Не случайно Заха Хадид, когда приезжала в Петербург, специально отправилась посмотреть на неё».

Адрес: Большой Сампсониевский проспект, 45​

Годы постройки: 1929–1930

Архитектуру авангарда можно считать своеобразным маячком развития Ленинграда 1920–1930-х годов. Создававшиеся в этом стиле здания и целые кварталы были призваны внести важные социальные изменения в жизнь людей, в основном жителей окраин. «Рабочие, которые до революции жили в ветхих домах, а то и вовсе на фабрике, получали новое жильё и необходимую для жизни инфраструктуру. Вряд ли они считали эти новые здания красивыми. Но качество их жизни всё же улучшалось», — объясняет Стругач.

Для этих целей создавались новые типы зданий, например фабрики-кухни. В Ленинграде их разработкой занималась группа АРУ (архитекторы-урбанисты), в которую входили А. К. Барутчев, И. А. Гильтер, И. А. Меерзон, Я. О. Рубанчик. Они построили в городе четыре фабрики-кухни, все по разным проектам. Один из них был воплощён в Выборгском районе. По словам путеводителя 1933 года, эта фабрика-кухня обслуживала 22 предприятия с 40 тысячами рабочих и ежедневно выпускала от 22 до 33 тысяч обедов. При ней была столовая и магазин.

Разные по форме помещения фабрики-кухни образуют кольцо, что отражает сам технологический цикл приготовления пищи и подачи её в столовую. Изначально здание окружал сад, и дополнительным удобством для посетителей столовой были выходящие в него открытые террасы. Сегодня эта идея почти не считывается. Зато по-прежнему выразительно смотрятся большой козырёк, витраж парадной лестницы, ленточные окна и игра объёмов. Последнее, по мнению Стругача, сближает здание с московским конструктивизмом. Также исследователь отмечает, что окна столовой как будто специально были обращены на Сампсониевский собор, построенный в XVIII веке.

Адрес: улица Карбышева 29

Годы постройки: 1927–1930

Круглые бани архитектора Никольского интересны сразу по двум причинам. Во-первых, это смелый пример многофункционального современного здания. По первоначальному замыслу архитекторов, в круглом цилиндре должны были располагаться бани. На крышу цилиндра вели отдельные пандусы, и она использовалась как солярий. А в образовавшемся внутреннем дворе должен был находиться бассейн под стеклянным куполом. К круглому объёму примыкал прямоугольный тамбур. Для уменьшения потерь тепла бани должны были быть утоплены в землю. К сожалению, эта идея и конструкция купола не были воплощены по техническим причинам. Однако заведение, не закрывавшееся даже в блокаду, до сих пор работает по своему профилю. Вторая важная черта здания — минимализм форм, отражающий особенность ленинградской школы авангарда. По словам Стругача, бани стоит рассматривать как супрематическую композицию.

«Александр Никольский и его круг архитекторов стали знаковыми для ленинградского авангарда. Они пытались продвигать супрематизм и работать с чистыми большими формами, в отличие от конструктивистов, которые врезали в здание различные выступы, коробочки. В круглой бане Никольского чувствуется брутальная европейская линия. Это просто чистый кусок материала, который лежит на земле, и всё. Людям, привыкшим к пластике, сложно почувствовать значимость и эстетику этого здания, но оно — знаковый объект. Кстати, сравните его с недавно построенным в Москве музеем импрессионизма — это развитие одной и той же темы».

Текст: Светлана Кондратьева

Фотографии: Леонид Баланев